«Ваш муж младший лейтенант Дармин Александр Петрович командир взвода в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, был убит 9-4-1943 года».

Желтый конверт выпал из рук, соленая капля стекла по щеке, раздался звук разбитого сердца…

«21-8-1941.

            Здравствуй, Вера! Здравствуйте, сынок Серёжа и дочка Алла! Шлю я вам свой чистосердечный родной привет и массу наилучших Вам пожеланий в Вашей жизни и работе в родных далёких уголках. Вера! Я хочу сообщить, что я посылал письма вам, маме и Ивану, но ответа ни от кого не получал, правда, дней пять тому назад одно получил от тебя, а то никто почему-то не пишут, неужели они никак не найдут время написать пару слов, а ведь получить письмишко на фронте – это большая радость, писать им есть что всегда. Вера! О себе мне писать нечего, пока что живу я неплохо, что будет дальше – дело тёмное.

            Дармин Александр Петрович».

Это первое письмо, которое «Вера» – Вера Павловна Дармина – получила с фронта от своего мужа. Война не разрушила их семью. 22 июня Александр оставил молодую жену и двоих детей ради долга перед Родиной. Но там, на фронте, его «все это, правда, мало занимает»:

«5-10-1941.

            Как только сяду, сразу все наплывают мысли о тебе. Грусть охватывает какими-то волнами. Мне все казалось в поезде, что ты совсем недалеко, что стоит только вылезти из вагона, и я сразу встречу тебя. И мне больших усилий стоило убедить себя, что поезд несется уже далеко-далеко от Минеральных Вод.

            Рядом в купе сидела какая-то девушка, голос которой удивительно походил на твой. Я нарочно не смотрел в ее сторону, чтобы не разрушить это очарование. Будто ты сидишь рядом и что-то рассказываешь, и смеешься...

            Позавчера еще мне было безразлично, буду ли я воевать месяц, полгода или год; а сегодня мне хочется кончить эту треклятую войну как можно скорее, и скорее приехать в Минеральные Воды. С родителями я расставался без всякого сожаления, и грусти по ним не испытываю сейчас нисколько. Это, верно, потому, что у меня сейчас есть ты, Вера, которая мне дороже и ближе всех на земле, и наши детки...».

Вера сотни раз перечитывала то, что было написано на этих пожелтевших от времени листках бумаги. Эти строки придавали ей сил, согревали, заставляли идти вперед и работать несмотря ни на что.

«Добрый день, Сашенька! Жизнь моя проходит исключительно в работе. Не считаюсь ни со временем, ни с обстановкой. Находимся в двух километрах от передовой. День и ночь гремит канонада, рвутся снаряды. Но мы уже привыкли. Да, время неумолимо. А помнишь, Саша, как ты меня успокаивал, что не больше чем на месяц или два расстаемся с тобой? Не знаю, настанет ли время, когда в кругу родных мы будем вспоминать с тобой суровый, трудный, но стойко выдержанный путь.

Я далеко, но я еще вернусь.

И ты, как прежде, выйдешь

Мне навстречу.

            Целую, Вера».

Приближалась первая военная зима – самый тяжелый период. Холодно было не только на фронте, но и в тылу. Единственное, что могло согреть – это любовь.

«17-11-1941.

Родина для меня – это ты. За нее, за тебя я буду драться, не жалея ничего. Меня нисколько не пугают теперь трудности борьбы – холод, голод, смерть. Я знаю, что вытерплю все это, потому что так надо, потому, что ты меня ждешь. И я вернусь целым, невредимым».

«Жди меня, и я вернусь. Только очень жди»…

Александр никогда не расставался с томиком Симонова. Он не пытался специально заучивать стихи поэта. Они запоминались сами по себе. Они были об их с Верой отношениях.

Но когда ты на войне, а твоя любимая ждет тебя дома, ты сам становишься поэтом. Нет, душа не становится черствой. Она расцветает. И выплескивает все то хорошее, что есть в тебе, на бумагу:

«5-3-1942.

            … ни разу я так не грустил и не радовался от писем, как сегодня от твоего. Бедная моя, ты болела, оказывается, и все думала обо мне... Ну, ты смотри не грусти! Это, верно, всегда так.

            Теперь мы, кажется, переменились ролями – я уж тебя утешаю. Хоть не большой я в этом деле мастер... Трудно это. Да и стоит ли? Она, любовь, ведь и в том, «чтобы мучиться от разлук, чтобы помнить при расставании боль сведенных на шее рук»...

            А зато, как радостна будет встреча... А она будет... Сталь и крепка только тогда, когда ее, бедную, – из жаркого пламени – да в ледяную воду... да еще и молотом. Потерпи, зато будешь крепкой и красивой... Ромео с Джульеттой, Франческа с Паоло, Изольда с Тристаном – счастье, хоть и со страданием у них, а не в мирном топком болоте».

Война идет больше года, письма от мужа Вере приходят все реже:

«12-7-1942.

            Не сердись, что так редко балую тебя письмами – но – честное слово, я виноват меньше всего. Ведь ты слышала, каким вдруг обернулось наше болото. За эти дни я много приключений пережил, оттопал пешком столько, что и считать бросил, был в переделках, жил у партизан – всякие истории.

            Командую я подразделением на ранг выше старого, так что тоже тебе не мешает проникнуться уважением!

            А писать – ну просто нет времени. Вот отца наградили орденом – а я ничего так и не смог написать ему. Тебе первой пишу. А дома так и не знают, где я с тех пор, как я там был, еще до наступления

            Целую вас много раз. Очень хочу увидеть. Дети – Серёжа и маленькая Аллочка — мне снятся».

Вторая зима вступила в свои права, наступил 1943 год.

            «5-1-1943.

            Жаль, что новый год не удалось встретить вместе. Но ничего. Он все равно будет нашим годом. Обязательно.

            Хорошо, Верочка, быть так уверенным в тебе, как я уверен.

            Такие отношения, как у нас с тобой, в большинстве случаев зависят не от шальных гранат и пуль, с которыми имеет дело «он», а от того, сумеет ли «она» ждать... Ждать так, как ждет она, – труднее. Это подобно тому, что легче идти до следующей остановки поезда или трамвая, рискуя опоздать на тот самый поезд, который идет где-то далеко, чем сидеть и ждать его сложа руки... Между твоим и моим ожиданием сейчас как раз такая разница...

            Я опять достал книжечку Симонова, и весь день что была она у меня читал ее и перечитывал.

            Хорошее это? –

Я очень тоскую,

Я б выискать рад,

Другую такую,

Чем ехать назад.

Но где же мне руки

Такие же взять,

Чтоб так же в разлуке

Без них тосковать ?

Где с тою же злостью

Найти мне глаза,

Чтоб редкою гостьей

Была в них слеза...»

            Им не довелось встретиться. Этот год им не принадлежал. Письмо от 5 января 1943 года стало последним, полученным Верой от своего любимого. Но не последним, пришедшим ей с фронта.

8 июня 1943 года Вера Павловна получила извещение о смерти. И два сложенных треугольником конверта – письма, написанные ею в мае.

«14-5-1943.

            Любимый Сашенька! Получила твоё письмо и не могу сдержать слёз радости. Сразу стало спокойнее, а на сердце всё равно лежит “камень” страха и волнения. Ты жив! Но каждую минуту над тобой кружит смерть! Я молюсь за тебя.

            За нас не волнуйся! Сейчас весна, мы с подругами и стариками (молодых парней не осталось, все на фронте уже) как можем – работаем, а это с утра до ночи! Но мы не жалуемся, ведь урожай, что мы соберем по колоску, весь почти попадёт на фронт, может, и ты наш родной хлеб испробуешь. А ночью я ещё варежки и носки вяжу, это на фронт тоже, ведь зима быстро придет. Пусть этот кусочек тепла согреет и тебя, и других солдат!

            Ты за нас не волнуйся, ведь сын уже большой, ему шесть лет, он уже и воды принесёт, и дров подкинет, и чай вскипятит. Нам-то не так тяжело, как тебе. Мы всё-таки втроём с Серёжей и Аллочкой, а ты-то там один, да ещё и под угрозой смерти. А вот соседи наши, Масляницыны, вчера похоронку на третьего сына получили, погиб под Курском (а где этот Курск, никто и не знает у нас сильно). Мы все у них ночь проплакали, а наутро в поле надо: горе – горем, а урожай скоро собирать, да и слава Богу! Вот придёт зима – будем вам посылки слать с яблоками да салом!

            Милый мой, пусть у тебя будет всё хорошо, а я выполню твою просьбу. детишек наших поцелую, сама одеваться буду, кушать будем хорошо, что Бог даст, и писать тебе буду, только о себе весточку шли, береги себя! Любим тебя! Победите, возвращайтесь в родное гнездо! Тебе привет от всех: тёти Анны, дяди Феди, бабки Ульяны и от других тоже. Ждём письма и встречи.

            С любовью, жена твоя Вера».

            «29-5-1943.

            Сашенька, здравствуй! Почему же ты мне не пишешь так долго? Уже пять месяцев прошло, как я не получала твоих писем. Серёжа, наш старшенький, уж затер твое последнее послание до дыр. А я не сплю ночами – все думаю, не ранили тебя, не лежишь ли ты в госпитале?

            Эта проклятая война забрала у нас последнее – нашу семью. Остались лишь любовь и надежда.

            А посему, остаюсь твоя навсегда. Жду. Вера».

Вера Павловна умерла в 1991 году в возрасте 81 года. После гибели Александра Петровича замуж она так и не вышла.