Памяти Сергея Короткова

Он не был ни должностным лицом, ни политиком. Но как своеобразный камертон, задавал определенный тон музыкальной жизни города. И сегодня, когда его уже нет, стало особенно заметно, сколь большую роль играл он в жизни Харькова, да и всей Украины.

Сергея Короткова называют дедушкой украинского рока, и действительно, он был одним из основоположников советской рок-журналистики. В то время на дворе был 1966 год, я тогда еще не родился, поэтому эту часть информации могу только повторить вслед за старшими товарищами.

А старшие товарищи рассказывают, что 1 января 1966-го года, в момент появления в Харькове первых рок-групп и проведения первого сейшна в ДК Железнодорожников, Коротков выпустил самиздатовский журнал «Бит-Эхо», который стал первым отечественным рок-н-ролльным журналом.
Затем «Бит-Эхо» очень быстро был репрессирован, а Сергей «временно» (на двадцать лет) ушел в глухое подполье. Когда рок-музыку «разрешили», Коротков стал известным музыкальным журналистом. Писал статьи под псевдонимом «Морковная корова» в изданиях «Рок-курьер» и «Похождение дел», в 60-х годах пел в рок-группе «Идолы», был президентом первого рок-клуба в Харькове. В 70-х – был организатором и ведущиим первых дискотек.

Лирическое отступление

В это время я уже не только родился, но и весело бегал по коридорам коммунальной квартиры в доме, носящем назвние «Красный промышленник» под убойный рев в стиле хэви-металл или хард-рок, раздающийся из комнаты соседа по коммуналке. Вы, наверное, уже догадались, что этим соседом был Сергей Коротков. Сергей Александрович по возрасту годился мне в отцы, а благодаря своей окладистой «толстовской» бороде и длинным седым волосам выглядел и того старше, так что на тот момент между нами не могло быть ничего общего. А вот его сынишка Дима, двумя годами младше меня, был моим товарищем по детским играм. Сейчас он живет в Австралии. Я отчетливо помню его любимую игрушку, волка Вову, в точно таком же как у Димы махровом халатике и ежеутренний ритуал – совместный завтрак Димы и Вовы на нашей общей кухне. Без Вовы Дима завтракать не садился. По части «шмоток» Коротковы были весьма благополучны. Они получали посылки от австралийских родственников, и джинса, в которую был экипирован Сергей, была австралийского происхождения. Скорее всего оттуда же присылались и грампластинки, со временем составившие предмет гордости Короткова – коллекцию мирового рока, равной которой нет во всей Украине.

К Короткову регулярно приходили какие-то сомнительные личности, как сейчас понимаю, переписывать или обменивать пластинки; его постоянно приглашали к телефону, стоящему в коридоре, и он неторопливо вел по нему продолжительные беседы. Как-то, помню, проходя мимо, я случайно подслушал обрывок разговора. Фраза звучала столь загадочно, что запомнилась на долгие годы: «Ну, тогда дай ему в „дыню“!».

Для меня Сергей Коротков тогда был просто соседом, мне и в голову не приходило, что со временем он станет для нашего города культовой фигурой и своеобразным «гуру». Позже, начав журналистскую карьеру, я написал о нем статью «Мы родом из одной коммуналки». Но к сожалению, этот материал опубликован не был, а позже вовсе потерялся.

Хорошо помню наши с ним беседы на скамейке в саду им. Шевченко, неторопливые рассказы Сергея о том, как его в свое время вызывали в КГБ, но «никто не только пальцем не тронул, но даже и не сломал ни одного пальца!».

В 1997 году мы случайно встретились с с Коротковым в центре Харькова (к тому времени мы уже 12 лет не жили под одной крышей) и радостно сообщил ему, что мы уезжаем на ПМЖ в Германию. Он немного задумался и флегматично протянул: «Что ж, приде-ется вам пожи-ить в челове-е-ческих усло-овиях…».

Карьера Сергея Короткова

Большинство специалистов считают Короткова одним из лучших музыкальных критиков и журналистов на бескрайних просторах бывшего Союза: он вел две радиопередачи — «Коротковолновка» и «Монстры рок-н-ролла», сотрудничал с харьковским телеканалом «Приват TV». При этом сам Коротков был живым воплощением тех времен, когда организовывались первые харьковские рок-группы, а люди обменивались бобинами, на которые записывалась музыка с «вражеских голосов», едва слышная из-за шипения глушилок. Но главное — рок тогда не мог быть профессией, он был просто любимым делом, солью существования здесь и сейчас.

Позже, уже в начале 90-х у него была небольшая звукозаписывающая студия, в которой музыку из его личного собрания — примерно десяток каталогов – перегоняли на кассеты для таких же одержимых, как и он (если кого-то интересует – не бесплатно).

В детстве Сергей окончил музыкальную школу по классу фортепиано, которую, как водится, ненавидел. «Возможно, в противовес музыке академической я и заинтересовался альтернативной – рок-н-роллом, джазом» , — говорил Сергей Коротков, между прочим, кандидат химических наук, зав. университетской химической лабораторией. По этому поводу он весьма серьезно замечал: «Меня часто сравнивали с Бородиным, который был и химиком, и музыкантом».

К 50-летию Сергея Александровича в Харькове была издана его книга «История современной музыки». Собственно, это сборник лекций, которые Коротков читал на курсах диск-жокеев, организованных харьковскими профсоюзами в 1979 году (впервые в Союзе!). Книгу составили и издали ученики Короткова в подарок учителю. Памятник при жизни ему не воздвигли, но его портрет украшает фасад одного из харьковских ночных клубов, а еще совсем недавно во всех киосках продавался джин-тоник «Коротков» с изображением музыковеда на этикетке.

- Я вижу сегодня будущее музыки в индивидуализации творчества, когда в принципе каждый человек просто при преобразовании своих биотоков в музыкальные звуки может стать творцом и дальше представлять свой продукт на всеобщее обозрение, – говорил Сергей Коротков. – В этом случае у Украины шансов масса, поскольку украинская нация все-таки очень музыкальная. Ведь музыка была, есть и будет, даже если сейчас у нас все так плохо.

Болезнь и смерть

Три года назад Сергею Короткову был поставлен ужасный диагноз: рак. На лечение в Израиле нужно было собрать большую сумму денег. Харьковские рок-музыканты провели несколько благотворительных концертов, но необходимую сумму собрать не удалось. Сергей Александрович мужественно и стойко переносил болезнь, однако 31-го января этого года его не стало.

Прощание с легендой

3-го февраля родственники, друзья, коллеги, поклонники простились с Сергеем Коротковым, известным харьковским музыковедом, теле- и радиоведущим. Прощание состоялось в Доме архитекторов. В сюжете городских новостей популярные харьковчане сказали несколько слов о Сергее Короткове:

Сергей Потимков, журналист:
«Коротков был … духообразующим человеком этого города. …Никогда не кичился знаниями, очень ироничный, и обладал особым харьковским юмором…».

Борис Савва, музыкант, художник:
«Он был ходячей музыкальной энциклопедией. И оставил после себя зерна «заразы», которую он кинул в сердца людям – любовь к музыке, любовь к настоящей музыке».

Зураб Аласания, журналист:
«Странный чувак, бородатый, в джинсах – в те времена это было… А он просто жил так всю жизнь, до самого конца. Всем помогал, кому мог, делал все для всех, никогда не думал о деньгах. Это надо так прожить жизнь и лежа в гробу слушать блюз. Вот он, настоящий Коротков. Это даже не похоронка, это какое-то такое светлое чувство… Вот был гигант, классный такой мужик – все, что могу сказать….»

Сергей Андрюнин, телережиссер:
«Человек, которого не пускали из-за его бороды и из-за его джинсового стиля в эфир, какой эфир – эфир один был, государственный, и все. Это потеря для Украины и всего бывшего Советского Союза – огромная».

Валентина Слободян, зам. директора ккз «Украина»:
«Мы с ним вместе создавали в управлении культуры совет, чтобы вытащить всех рок-музыкантов, поп-музыку, когда она была не очень поощряемая партийными, советскими органами, мы вытаскивали их и делали семинары, смотры, фестивали. Ну просто гигант, сила духа невероятная была, высокий профессионализм».

Нина Марченко, журналист:
«Мне приятно было, когда я зрителям говорила: «Смотрите программу «Смутное время» в такое-то время, в такой-то день. – А, это та программа, которая с Коротковым?». Понимаете? Все…»

Александр Серенко, журналист:
«Все слова, которые он произносил, воспринимались как откровение. Говорил он немного, но очень емко, как-то весомо и веско, и возникало ощущение, что он говорил притчами. Он говорил: «Реальность – это иллюзия, вызванная отсутствием музыки». В сюжете, который мы сделали, перефразировали эту фразу и сказали, что теперь реальность – это иллюзия, вызванная отсутствием Сергея Короткова».

Игорь Костромин, журналист:
«Было время, когда практ ически все молодые группы присылали ему на рецензию свои записи. Он всегда очень толерантно относился к ним. Даже если это было плохо, он давал развернутые комментарии, советы».

Олег «Фагот» Михайлюта, музыкант:
«…Человек мощный, спокойный, уверенный в себе, его не зря называли гуру, с ним было приятно общаться».

Александр Долгов, музыкант:
«Для меня это особая жизнь, особая личность, это действительно эпоха… и стоит ли говорить, что так и не сбылась наша совместная шутка, идея, в чем-то веселая, в чем-то прикольная: сделать все-таки программу «Долгов-Коротков». «До свидания, Сергей Александрович», – я так скажу, я не буду говорить прощай…. Это не прощание.

Послесловие

К сожалению, только после ухода человека можно оценить реальный масштаб его личности.
И пусть глупцы говорят, что незаменимых людей нет.
Некем заменить Сергея Короткова, – он был единственным и неповторимым!

Литературная газета «Зарубежные задворки » №2/3 2010

P.S. После написания этой статьи я ее дал почитать сыну Сергея Александровича  - Диме (Вадиму), который прокоментировал ряд фактов, которые были затронуты в моём материале:

1. Звукозаписывающей студии у отца никогда не было. Была студия у знакомых, которые приобщили его списки музыки к своим и если кто-то оттуда что-то заказывал, то ему перепадал небольшой процент. Деньги эти тратились на приобретение новых плёнок и дисков. Как ни странно, большая часть заказов в той студии не попадала в его список – в основном народ заказывал всякую оголтелую попсу. Вся эта затея просуществовала очень не долго – меньше года. Даже не знаю что с этим всем случмлось. 2. Портрет не украшает ночной клуб уже лет так 14. И клуба там тоже давно нет. На самом деле это тоже была одна из однодневок с неумелым мэнэджментом. Клуб просуществовал где-то полгода. Его «держал» один знакомый, который никогда до этого ресторанно-клубным бизнесом не занимался и надеялся именем отца сделать своё заведение популярным. Отцу кроме пива от этого не было никаких дивидендов, кстати.

3. Диагноз никто ему не поставил. Его и лечить-то как следует не лечили. Т.е. когда уже на рентгене увидели вторичные очаги (метастазы), тогда уже и ставить диагноз было не надо – всем всё было понятно. Из-за того, что нашлись добрые люди, которые отговорили его делать операцию и «лечиться» травами и прочей гомеопатией, биопсии сделано не было и всё было безвозвратно запущено.

4. Про лечение в Израиле никакой речи не шло. (Откуда ты это взял?) Последние 2 года он принимал колоссально дорогие препараты Нексавар и Сутент, которые я покупал в Германии, а потом с оказией передавал в Харьков. Оба благотворительных концерта покрыли только одну сотую их стоимости. Но я на эти концерты особенно и не расчитывал. Я готов был платить за эти лекарства и дальше сколько бы лет это ни было нужно.

5. Он не был зав. лабораторией, а старшим н.с. Зав. лабораторией был Кривошей – очень яркая личность, который, к сожалению, уже (давольно давно) тоже не с нами. Кстати, на панихиде в Доме архитекторов была чуть ли не вся лаборатория, хотя он не работал там уже лет 17.

6. Кроме радиопередач он вел несколько телепередач, крупнейшей из которых, и на которую было потрачено наибольшее количество лет жизни, был «Драйв». «Драйв» (джазовый термин) снимался на «Приват ТВ» (кстати, не телеканал, а независимая студия).

7. Глушилки не шипели, а выли. Шип был из-за плохого качества приема на коротких волнах.

8. Волка звали (хотя почему «звали» – зовут – он всё ещё «жив» и занимает почётное место на стуле в спальне в Харькове) ни в коем случае не Вовой, а Вовкой, от украинского слова «вовк».

Вадим Коротков

Евгений Кудряц