'Эхо Москвы' переживает очередные изменения. Представляем очередное интервью 'Новой газеты' с главным редактором Алексеем Венедиктовым - на 18-м году жизни радиостанции.

- Что происходит с 'Эхом'?

- А что происходит? Я, может, чего-то не заметил?

- Видимо. Я вам сейчас все расскажу...

- Я ничего особенного не вижу - в десятый год моего редакторства...

- ...Доренко - ушел.

- Ушел.

- Новодворская - забанена (слово из интернет-жаргона, означающее запрет комментировать, например, сообщение в блоге - Н.Р.).

- Забанена.

- Осокин ушел с RTVi на РЕН ТВ.

- Получил настоящую работу. Наверное, справедливо счел, что эти маленькие пятиминутки новостей на RTVi для него не по чину. Ему это стало неинтересно. Для полновесного информационного канала нужно вещание в России, а у нас его нет.

- Ганапольский, как я понимаю, покидает 'Эхо'. Когда? Почему?

- Матвей с семьей уезжает за границу, говорит - на один год, отдохнуть, набраться сил. Однако из эфира 'Эха' не исчезает. Во-первых, одну неделю в месяц будет делать реплики в очередь с Бунтманом, Орехом, Шендеровичем. Во-вторых, будет вести часовую программу из Италии о новостях техники. В-третьих, заводит блог на сайте 'Эха'. Матвей - наш, эховский. С 'Эха' просто так не уйдешь - руки длинные.

А Доренко ушел не в первый раз (в первый раз - еще летом, но вернулся, а сейчас ушел, чтобы возглавить 'Русскую службу новостей' - Н.Р.). Новодворская забанена, как вы выражаетесь, в первый. Забанены и некоторые другие товарищи. Мы просто об этом не говорим, но они знают за что. Месяц назад был забанен Дугин. Вот и вся история. Ничего необычного. А ушел Доренко - будет Василий Уткин. Дырки в эфире нет. 'Эхо' обновляется.

- Да, Новодворской нет, но...

- Вы хотите про Новодворскую? Давайте.

- Но при этом в эфире - Жириновский, несущий неизвестно что, при этом - Доренко, призывающий Чечню выжигать 'напалмом'...

- Замечу - говорил всегда, был последовательным.

- ...при этом - интервью с Поткиным...

- Да, был в 'Клинче', еще с кем-то.

- Он не фашист?

- Я не кидаюсь такими словами. Фашистами я называю тех людей, которые расовое превосходство утверждают с помощью огня и меча. Это - определение Нюрнбергского процесса. Это не система взглядов, это - система действий. Или призывов к действию, на мой взгляд. Что касается Новодворской, то, уважая ее смелость, целостность, принципиальность, бесстрашие и бессребреничество, я абсолютно не могу принять, чтобы на радиостанции, где я - главный редактор, объясняли бы, что Басаев - демократ. Я этого допустить не могу. Почему? Не хочу. Считайте капризом тирана.

- Но Жириновский не запрещен.

- Нет. Во-первых, он - вице-спикер Госдумы.

- Ему - можно?

- Можно, но я не помню, чтобы он говорил, что Басаев - демократ. Я не помню, чтобы еще кто-то хвалил человека, который участвовал в захвате роддома, который организовал, как он сам говорил, Беслан и 'Норд-Ост'. Я не помню в эфире 'Эха' таких людей! (Заводится.) Это - единственный, уникальный случай! Кто бы как ни относился к проблемам независимости Чечни, тогда и сейчас, к сепаратистам, к террористам, но никто и никогда на 'Эхе' не смел, не посмел утверждать, что человек, организовавший все это - с начала 90-х годов (в том числе и захват самолета, и участие в абхазском батальоне), - демократ.

- Я эту логику готова понять, но запрет к появлению - у нее одной.

- Она одна сказала, одна и под запретом. Скажет другой - будет таким же образом отправлен подышать кислородом. У меня погибли два моих приятеля в 'Норд-Осте'. Почему я это должен терпеть? На каком основании? У нас такие слова говорят и про Путина и про Медведева. Говорят и Шендерович, и Латынина, и Альбац, и Пархоменко, и - ничего! Это - политическая борьба, а то - считайте, что я не понял.

- А что изменилось при Медведеве для 'Эха'?

- Ничего. Мы - профессиональная станция. Медведев - шестой президент, при котором я работаю, считая Руцкого и Янаева. Мы делаем профессиональную работу. Как вы представляете: приходит президент - и работа столяра, учителя или врача меняется? Есть некие принципы, основы профессии...

- Но работа столяра или учителя не так чувствительна для власти.

- Наверное.

- И не так она реагирует, и столяров и учителей не убивают.

- Я думаю, дело не в Медведеве, а в той войне, которая на Кавказе идет. И в условиях войны, так же как и в условиях захвата заложников, власть реагирует излишне нервно. Так же как и слушатели, как, впрочем, и журналисты. Давненько у меня ведущие информационной службы не плакали в эфире. А - плакали! Это непрофессионально, замечу я, но я не могу поставить им это лыко в строку. Но что делать? То же самое было, когда были Буденновск, Беслан или 'Норд-Ост'. Я все это помню, я все это проходил. Моя задача как главного редактора была минимизировать потери - чтобы журналисты выполняли профессионально свою работу, чтобы я объяснял власти, почему так работаем, чтобы со своими слушателями я разговаривал... Какой еще главный редактор будет объяснять, почему он забанил того или иного гостя? А я бесконечно объясняю - чтобы они хотя бы логику мою поняли. А кто должен решать это кроме главного редактора? Голосование на сайте? Голосование журналистов?

- Звонок из администрации, как это бывает.

- Я не знаю, как это бывает. Когда у меня появился Доренко, а потом - Шендерович, не было звонков, были ужины и завтраки. Мне говорили: 'Леш, а тебе зачем это надо?'. А я всегда отвечал: 'Мне надо это для меня'. И в администрации, и в Белом доме прекрасно знают мою логику и понимают ее. Еще раз повторяю: 'Эхо' в условиях оппонирования власти существует уже 18-й год. Власть терпит. Потому что мы - профессиональное радио. А, извините меня, звонок по Дугину тоже был? Или - по Баркашову? Ничего не было, я сам принимаю решение, это - мое радио, я отвечаю. В том числе потерей репутации или ее приобретением. И я не буду прятаться за спины, ссылаться на тайных недругов Новодворской в Кремле, которые мне подсунули это решение. Я - большой мальчик, и я себя слишком уважаю, чтобы идти на поводу.

- А правильно ли я понимаю, что теперь «Газпромбанком» - акционером 'Эха' - владеет кто-то из Ковальчуков?

- Это я не знаю, это меня не интересует. Я всегда говорил, что мой акционер - Кремль. У меня нет никаких изменений в разговоре с акционерами. Представителем акционеров на 'Эхе' является Николай Юрьевич Сенкевич, он же - председатель совета директоров 'Эха', и никаких изменений в его составе за последние пять лет не произошло. И в последний раз мы переизбрали совет в том же персональном составе, что и в последние два-три года.

- А чего не хватает на 'Эхе'?

- На 'Эхе' есть все.

- Все?

- Абсолютно.

- Но конкурентов - все больше и больше.

- Бог им в помощь. Главное - профессионализм. Информационная служба, ведущие, комментаторы, модераторы дискуссий должны работать профессионально, при этом - с абсолютно разными мнениями. И война эти болезненные точки выявила. И споры идут не только в коридоре, но и в эфире, среди штатных журналистов 'Эха'. Но все - профессионально.

- Но девочек в утреннем эфире, честно скажу как потребитель, очень сложно слушать.

- А я честно скажу, что 'Эхо Москвы' - это сложное радио. Радио, которое грузит.

- Нет! Сложно именно потому, что кажется, что они не готовятся.

- Они готовятся. Но это - роль, театр, у них - ролевая игра. Утренний эфир строится именно так: главный мужик и вокруг него - 'деффки' (это слово - интернет-жаргон). Они глуповатенькие, малолетние, обожающие, истеричные. Гарем обычный! Почитайте книгу о повседневной жизни ханского гарема - и вы все поймете. Это специально выбранная история. У них нет полноправного ведения, это формат, который я придумал и на нем настаиваю.

- И это оправданно?

- Ну если мы вышли на первую-вторую позицию за три года? Оправданно.

- В последнюю войну у вас были потрясения информационные? Журналистской работой?

- Нет, никаких. От событий потрясения были, а от работы коллег не было.

- Журналисты уже научились работать в подобных условиях?

- События - это эмоциональный шок. Я неоднократно и внятно и во времена Бориса Ельцина, и во времена Владимира Путина высказывался по поводу обстрелов Грозного. И ровно так же высказался в смысле расстрела Цхинвали. И я имею право говорить, что Саакашвили совершил преступление. И что президент не имеет право подвергать атакам свой город, даже если он мятежный. Почему я буду оправдывать чужого президента, если критиковал своего? И уже 8-го утром (августа - Н.Р.) в эфире сказал, что моя позиция всегда была такая. Конечно, потрясение в том, что в XXI веке в Европе это еще возможно.

- А Запад вас не удивил?

- А чем он мог удивить? Я же наблюдатель. Я наблюдаю, как действуют те или иные силы, течения, пожимаю плечами, когда что-то непонятно. И тогда я спрашиваю у специалистов. В эту войну я много общался с военными - зачем мы делали то и это, зачем бомбили аэропорт в Гори. Военные показывали свою логику, политики - свою.

- Это - приватно, не на 'Эхе'?

- Ну кто же будет раскрывать такие вещи на 'Эхе'? Меня это не смущает, я для себя должен понять. Я - журналист, пытаюсь понять аргументы российской, грузинской, осетинской, французской, абхазской стороны, пытаюсь все совместить на радиостанции. Тем более что вы знаете, что на радиостанции разные люди высказывают разные взгляды.

- А вам не кажется, что слишком много журналистов высказывают разные взгляды в эфире? Я понимаю, почему это произошло - мало харизматичных политиков, политики не объясняются. Но все же журналисты не специалисты.

- Совершенно неправильно. Специалист, как говорил Козьма Прутков, подобен флюсу. Когда военные принимают решения, они не обязаны учитывать политические последствия, когда принимают решение политики, они могут принять во внимание мнение военных, а могут не принять, а журналист - синтезатор: вот говорят военные, вот - политики, вот - оппозиция, вот - эксперты. И только журналисты для публичной сферы могут эти мнения собрать.

- В 'Особом мнении'?

- Эта передача создана под журналистов, под наблюдателей, а не под участников. Как показывает практика, эксперт - всегда участник. Он или бывший военный, или член партии... Поэтому эта передача создана под людей, которые не принимают решения и не дают обязательных советов. Это - наиболее свободные люди, которые говорят от своего имени, а не от имени групп, партий, редакций или корпоративных институтов. Когда приходят Познер или Шевченко, Альбац или Проханов - это люди, говорящие только от себя. Но каждый из них выражает какой-то скол общественного мнения. И мне кажется, что мои слушатели получают полностью палитру мнений, существующих в обществе. Ну, может, за исключением крайне радикальных. Это - сознательная редакционная политика.

- Но при этом это общественное мнение представлено неравномерно. В 'Особом мнении' участвуют как люди, имеющие доступ ко всем СМИ, так и те, у кого - пара площадок.

- Меня это совершенно не интересует, меня интересуют слушатели 'Эха'. Слушатели не обязаны читать ту или иную газету и смотреть тот или иной канал, но мнение известного журналиста слушатели должны получить.

- Что будет меняться на 'Эхе'?

- Мы стартуем с программой 'Понаехали тут'. Будем говорить о миграции у нас в стране, причем о разных миграциях - трудовых, семейных... Это инструктивная, образовательная передача - в условиях, когда мир движется. Будем работать с федеральной миграционной службой, психологами. В этом году я много на программу ставлю.

У нас будет новая программа - парафраз Юрия Лужкова. Мы же ироничные ребята, у него - 'Лицом к городу' (программа с участием мэра на ТВ Центре - Н.Р.), а у нас будет 'Город за спиной'. Суть - в интервью с мэрами различных городов, больших и маленьких. Очень заинтересовались российские мэры, но мы, например, уже сделали интервью с мэром Монако. Оказывается, в Монако есть мэр, а не только принц Альберт! Он, кстати, на интервью приехал на мотоцикле - чтобы не парковаться. В принципе у нас есть договоренность с мэром Лондона. Мы хотим показать, что проблемы могут совпадать - в Бирмингеме, Твери или во Владивостоке.

Я договорился с Кириллом Клейменовым с Первого канала - чтобы он разрешил Диме Борисову (ведущий Первого канала, бывший сотрудник 'Эха Москвы' - Н.Р.) вместе с Сашей Плющевым вести программу под условным названием 'Я - фанат', куда будут приходить идолы XXI века - из шоу-бизнеса, из спорта.

В декабре мы запустим цикл программ, касающихся Сталина - в стране пройдет научная конференция на эту тему, организуемая издательством 'Роспэн' и фондом Бориса Ельцина. Будем обсуждать, какую роль Сталин сыграл в истории нашей страны. Вести ее будет Натэлла Болтянская. Поговорим, например, про голодомор в Украине и в России в 30-х годах (нашли замечательного писателя).

Это важные программы, но концепцию 'Эха' они не меняют. 'Эхо' по-прежнему - площадка для дискуссий, место, где высказывают мнения. Ничего не меняем, несмотря на безумное наступление конкурентов и Интернета, который превратился в главный источник новостей.

источник: «ИноСМИ»