Когда я, будучи ученицей 10 класса, начала мечтать о поступлении на журфак, этот факультет казался мне верхом моих самых смелых желаний. Казалось, стоит мне только поступить, как мечтать больше будет не о чем.

Это было в далёком 1998 году. Мой папа был сварщиком, мама – бухгалтером в заготовительной конторе, ни у кого из нашей семьи не было высшего образования, потому что никто не считал его наличие подспорьем для успешной жизни. В те времена (как мне казалось) на платном учились лишь неудачники, у которых по счастливому совпадению имелись родители при деньгах. Все смышлёные ребята поступали на бюджет, но бэби-бум 80-х резко скорректировал представления общества о праве на бесплатное образование. У меня не было богатых родителей, и знаний, достаточных для штурма БГУ тоже не было, поэтому и шансов тоже было немного. Особенно, если учесть, что в те далёкие годы конкурс на журфак составлял что-то около 13 человек на место, нужно было сдавать иностранный язык (который в нашей провинциальной школе преподавался не ахти как), «Человек и общество» (которое в нашей школе не преподавалось вообще никак) и историю (которую я крайне не любила и не люблю по сей день). По-моему так, хотя могу в чем-то и приврать, потому как досконально уже и не помню. Помню только, что была уверена в том, что никогда в жизни мне на этот журфак не поступить.

После школы я действительно сцыканула поступать, потому что отчётливо понимала, что шансов у меня не было никаких – без подготовительных курсов, без репетиторов. Понимание этого, наслаиваясь на мою заниженную самооценку, дало мне понять, что неудачи я не переживу. Поэтому я даже не попробовала, а сразу пошла в колледж.

Но прошло 6 лет, и двери журфака буквально распахнулись передо мной. Практически сами собой. Я даже сил почти не прикладывала. К тому времени вместо кучи экзаменов ввели два теста и «внутренние» сочинение и собеседование. Всё, что требовалось от меня для поступления на заочку (тратить еще 5 лет на очное обучение тогда я уже не могла и даже не хотела), — это копия трудовой книжки. И вот я здесь.

Нужно сказать, что поступала я с почти теми же трепетными чувствами и мыслями, что и тогда, когда хотела. Но у меня уже не было синдрома абитуриента: когда сам себе чуть ли не клянёшься в том, что если «дело выгорит», ты будешь самым прилежным студентом на свете, откажешься от всего ненужного и занимающего время во имя учебы, ведь хуле там – мечта сбылась! Хотя позывы были, преимущественно два раза в год на неделю после каждой сессии, когда давала себе обещание больше не затягивать с подготовкой до последнего (к слову, этого так ни разу и не получилось его сдержать). Трудно быть прилежным студентом, особенно заочником. Какая нафиг учёба, если нужно зарабатывать на жизнь. Но это была самая короткая очередь за дипломом.

Да, с возрастом приоритеты меняются. Если после школы я прагнула ведаў, то 6 лет спустя мне тупо стала нужна «корка». В нашем государстве с его модой на высшее образование иначе никак, если хочешь идти дальше и собираешься прыгать выше жопы. И вот я почти у кассы – в июне я уже получу заветную «корку» (если всё будет хорошо). И что же дал мне журфак?

Со мной в группе учатся всякие интересные люди, многие из которых даже на пятом курсе имеют довольно смутное представление о том, что такое журналистика. Когда ты платишь государству за учебу, ему откровенно пофиг, какой из тебя выйдет специалист и выйдет ли он из тебя вообще. Его дело – наградить дипломом, остальное – заботы самого человека и его работодателей. Поэтому я не ожидаю, что диплом распахнет мне двери в другую жизнь и принесет на блюдечке с голубой каёмочкой интересную работу, достойную зарплату, социальные гарантии и домик в агрогородке. Более того, я отчётливо понимаю, что положу я свой диплом на полку и хорошо, если когда-нибудь доведётся им покичиться.

К вопросу об одногруппниках. Я очень люблю и уважаю Сашу. Хороший парень, ипэшник, занимается металлоконструкциями. Думаю, что не ошибусь, если предположу, что за 5 лет учебы он не написал ни строчки. Но диплом мы получим вместе. Когда я спросила Сашу, на кой хер ему сдался журфак, он пожал плечами. Чёрт, жалко, что Саша не пишет. А ведь какая могла бы быть творческая дипломная работа – «Металаканструкцыі ў журналістыцы, альбо Што я раблю на журфаку”. И таких людей, как Саша, не один и не два. Да и те, кто что-то пишет, тоже порой очень далеки от того, что называется журналистикой.

Не знаю, может на дневном всё по-другому, но на заочников в нашем теперь уже институте смотрят исключительно как на дойных коров (поскольку большинство учится на платном). Редкие преподаватели действительно попытались что-то вложить в нас, чаще понимали, что их старания напрасны. Заочников не испугаешь низкой отметкой, у них только две оценки – “сдал” и “не сдал”. Поэтому практически никто и не заморачивался. Кто-то говорил это прямо и открыто, кто-то прикрывался тем, что “вы работаете и должны уже сами всё знать”. А нам-то что – лишь бы геморроя поменьше. Вот так и прошли все 5 лет по пути наименьшего сопротивления.

Я долго ждала, когда кто-нибудь придёт к нам на пары, сядет на край стола и в неформальной беседе начнёт рассказывать что-то типа того, о чём я пишу в своём блоге. Так сказать, поговорит с нами за жизнь, о насущном, расскажет, что к чему, покажет, как надо и как не надо (и как можно, если очень хочется, но нельзя). Но хрен там. Несколько людей за 5 лет рассказывали о том, как писать лид, но никто не рассказал о том, как искать темы для статей, чего опасаться, готовя критические материалы, что такое правило постоянного контакта и чем это может помочь в профессиональной деятельности.

Первых три года нам вообще тупо разрывали мозг литературами и языками. Многое из этого я уже проходила в коллежде (дай бог, филолог же), но тут пришлось заново засирать свой мозг. Я, конечно, согласна с тем, что чтение литературы просвещает… Но лично я предпочитаю читать то, что мне нужно и интересно, а не “Одиссею” и “Иллиаду”, которые лично мне в плане интеллектуального развития абсолютно ничего не дали. У меня вообще появляется отвращение ко всему, что мне навязывают, а тут за три года мне навязали столько всего, что это было просто неприятно. Спасибо отдельным преподавателям за то, что кое-что переносили из ведомости о моих знаниях из колледжа в счет экзаменов и зачетов, тем самым освобождая меня от лишнего геморроя. Но погеморроится всё-таки пришлось не раз.

Итак, как я уже написала, самыми трудными были первых три года. И дело не в том, что эти годы ты работал на зачетку, чтобы потом она работала на тебя. Как раз у многих из нас в зачетках такое разннобразие оценок, что сложить мнение о способностях студента очень и очень сложно. А это говорит о том, что учеба на журфаке – это чистой воды лотерея: повезёт сдать на шару – круто, 9 баллов, не повезет – будешь таскаться за преподом полгода, пока не возьмёшь его измором.

Когда закончились языки и литературы, началась самая настоящая халява. Было пару стрёмных предметов, но в целом жизнь стала проще и значительно радужнее. На последней сессии было такое чувство, что в деканате вообще не знали, чем нас занять. Мы изучали основы литературно-художественной деятельности, литературно-художественную критику и особенности освещения литературы и искусства в СМИ. Всю эту сессию мне казалось, что кто-то там, в руководстве, просто неудачно пошутил над нами, пятикурсниками. Заниматься такой хернёй на последнем курсе, мне кажется, глупо и даже ни разу не смешно.

На последних курсах преподавателям стало крайне важно, чтобы жопа студента обязательно присутствовала на лекциях. Голову можно было с собой не брать, а вот жопа должна была быть! Пускали листки, по которым потом зачитывали фамилии счастливчиков, кому с барского плеча обломился “автомат”. Видимо, не рассчитывая на постижение читаемой дисциплины, преподы тешили себя тем, что студенты хоть что-то услышат (а если повезет, то еще и запомнят!), если хотя бы просто придут на лекции. Так нами и манипулировали. Поначалу это коробило, а потом пришло осознание того, что это, возможно, и есть самое оптимальное решение.

Несмотря на мои откровенно меркантильные намерения насчёт журфака, я всё-таки ожидала от него большего – как-никак хрустальная мечта моего босоногого детства. Понимаю, что некоторым преподавателям было откровенно мало времени для того, чтобы раскрыть перед нами суть своего предмета (в этой связи вспоминается фамилия Кулинка – одна из тех, которая не просто запомнилась, но и оставила светлый след). А у некоторых времени было достаточно, но они тратили его на откровенную херню и тупые разговоры ни о чем (это к слову о госпоже Беляковой с её якобы агроэкологической темой). Но больше всего во время сессий меня бесило то, что ты был вынужден слушать порой откровенный бред, ведь в жизни от такой необходимости избавляешься очень просто – встал и ушел. А тут нельзя, и меня это очень напрягало. А сказать откровенно, что кто-то несет чушь, сами понимаете, было чревато последствиями. Поэтому я сдирала пальцы в кровь, наяривая тетрис, чтобы хоть как-то защитить свой мозг от несанкционированного проникновения в него разрушительной информации.

Нам не раз повторяли, что журфак – это творческий факультет что типа тут приветствуется твоя индивидуальность, преподаватели открыты для диалога и противоречивых мнений. Всё это чухня. Препод – он и на журфаке препод, с непоколебимостью своего мнения, с нежеланием прислушиваться к мнениям отличным от своего, с уверенностью в своей опытности и знаниях, с присущим ему разделением на ведущих и ведомых. Никто не любит, когда ему показывают, что его мнение может не оказаться той истиной, которой он его уверенно считает. Точно так же, как никто не признает своих ошибок на людях. Потому что люди – они и на журфаке люди. И если ты не хочешь мЕсти за вольнодумство и радикальность своих взглядов на жизнь и профессию, лучше помолчать.

Итак, что же мне дал журфак? Сказать, что ничего – нельзя. Сказать, что очень многое – тоже не могу. К этому случаю подойдёт утверждение, что ничего не бывает просто так. Умные люди, к коим я отношу себя, всегда извлекут для себя что-то полезное даже из самого бесполезного. То, что извлекла я, я в том числе потихоньку выливаю и в этом блоге. Единственное, чего жаль, — это пяти лет. Всё то, что вкладывали в нас на протяжении этого времени, можно было сделать за год интенсивной терапии. И когда мой друг и коллега по опасному бизнесу сказал, что теперь на заочке вместо 5 уже сделали 6 лет (ему подфартило меньше), я выпала в осадок. Хотя, в этом нововведении нет ничего не закономерного – “надо ж ведь яблочку с чего-то рожать”. Очевидно, что и руководством журфака (а то и Минобром) руководят отнюдь не гуманистические цели о повышении качества образования. Государству тупо нужны деньги. Потому как растягивать эту тягомотину на 6 лет, ИМХО, нет абсолютно никаких логичных предпосылок. Поэтому за свою меркантильность мне ни капельки не стыдно. Но теперь для меня журфак – это совсем не та цитадель, о которой мечтала 15-летняя провинциальная школьница с заниженной самооценкой.

Всегда ваша, Жена Бунши